Айви Блэквайт. Победный выстрел Хлои

Людям не свойственно меняться – это первое, обо что я обожглась. Куда сильнее эмоциональная боль, эти переживания, когда ты веришь в лучшее в человеке, а он не оправдывает твоих надежд. Когда человек становится для тебя целым миром, ты живешь им, а единственным важным для тебя становится его благополучие. Ты бросаешь все силы на то, чтобы сделать этого человека лучше, помочь ему, спасти его из этой бездны, а он не оправдывает твоих надежд.

0.00

Другие цитаты по теме

Продолжительные надежды ослабляют радость, — подобно тому, как долгие болезни притупляют боль.

Надежды — это нервы жизни; в напряжённом состоянии они мучительны, перерезанные они уже не причиняют боли.

— Мой отец пропал 20 лет назад.

— Да?

— Периодически я сообщаю людям о смерти их родных.

— Это ваша работа.

— А потом думаю: «Мне верить, что он еще жив? Или смириться с тем, что он уже мертв?»

— А что будет лучше?

— А вы как думаете?

— Кант сказал: «Если есть надежда, то из нее прорастет счастье». А Ли Хен сказал: «Надежда — это сон наяву». Но Ницше говорил совсем другое: «Надежда — худшее из всех зол, оно продлевает человеческие мучения».

— Всякие цитаты не для моих мозгов. Они не для меня. «Да» или «нет», вот, что мне нужно.

— Раньше я считал, что надежда — это хорошо. Но теперь думаю, что она причиняет боль.

Но не проси меня о надежде. Она приносит боль, а боли я больше не хочу.

Где-то там далеко, где кончается боль,

Вечно молоды вера, надежда, любовь,

Там никто не продаст за серебряный грош,

Там кончается грязь, там кончается ложь...

В каплях слёз, в звуках фраз, в стуке сердца сквозь холод мёртвых зим

Пусть живёт это в нас, до тех пор пока этого хотим.

До тех пор, пока боль долгим эхом лет в душах будит грусть,

Пронесу пред собой, как свечу сквозь ночь, я ещё вернусь...

Несколько встреч, пара ранок и ожидание…

«Если скучаешь – пустое шли сообщение».

Господи, как объяснить себе, что дыхание

Больше не льется в руки, подобно пению?

Больше не снимет трубку, не посоветует

Спать поскорее лечь, ведь он так волнуется...

Господи, я не знаю, кому мне следует

Плакать в жилет посредине распятой улицы,

Где собирать крупицы последних весточек?

Стало прохладно, руки как будто синие…

Я состою из жалких горящих клеточек,

Что растворяются в звуках родного имени.

Надо ли маме названивать в этих случаях?

Что люди делают с горечью и отчаяньем?

Господи, ты отбираешь у нас все лучшее,

Только скажи, наливаешь хотя бы чаю им?

Ставишь свои оценки за жизнь короткую?

Гладишь по кудрям? Плачут они? Ругаются?

…Я отправляю уже sms-ку сотую...

Только на небе вряд ли они читаются…

У кого они ещё остались, слезы? Они давно уже перегорели, пересохли, как колодец в степи. И лишь немая боль — мучительный распад чего-то, что давно уже должно было обратиться в ничто, в прах, — изредка напоминала о том, что ещё осталось нечто, что можно было потерять.

Термометр, давно уже упавший до точки замерзания чувств, когда о том, что мороз стал сильнее, узнаешь, только увидев почти безболезненно отвалившийся отмороженный палец.