Честь жены для меня святое.
Мужчине нужно на что-нибудь ворчать, и если он не может жаловаться на то, как жена изводит его своими капризами и упрямством, ему остается только жаловаться на то, как она допекает его добротой и кротостью!
Честь жены для меня святое.
Мужчине нужно на что-нибудь ворчать, и если он не может жаловаться на то, как жена изводит его своими капризами и упрямством, ему остается только жаловаться на то, как она допекает его добротой и кротостью!
Увлечение материальными благами молодёжью вызывает сожаление. Людям с материальными интересами чуждо чувство долга. У кого нет чувства долга, нет и чести.
Он требует, чтобы Эрика всегда была весела, всегда болтала, шутила; потому что, говорит он, когда муж возвращается домой усталый, жена должна всячески занимать его, веселить, подбадривать. Для этого, говорит он, и существуют жены...
No legacy is so rich as honesty.
Честь девушки в её добром имени, и целомудрие дороже всяких богатств.
(Честь девушки — все её богатство, оно дороже всякого наследства;
Честь девушки — в ее репутации, а невинность дороже всякого наследства.)
— Повезло тебе с женой. Не перестаю удивляться ее мудрости.
— Да. Из всех женщин я выбрал самую умную, которая делает вид, что не знает об этом.
— И хороша невеста?
— Не то слово!
— Да... И кто же она у тебя?
— Чародейка. Можно сказать — ведьма.
— Невеста — и уже ведьма?!
— Да нет. У неё просто работа такая, понимаете, — волшебство в сфере услуг.
— Эх, смелый, ты, человек, Пухов Иван Сергеевич!
— А это почему?
— Ну как же? Жена — ведьма. Это, знаешь ли... Ну, ладно, поздравляю!
— Спасибо!
— Большая честь видеть тебя вновь, Рагнар Лодброк.
— Не каждый саксонец с тобой согласится.
— Я не каждый саксонец.