Я оглядываю комнату. Вещи вокруг наводят на меня тоску. Они как будто демонстрируют мое жалкое существование: пишущая машинка — ленты нету; мольберт — нет холста; книжная полка — без книжек.
— Но я хочу узнать тебя,— говорю я.— Хочу узнать, кто ты есть.
Он морщится, поворачивается ко мне и произносит, вначале повышая голос, а затем смягчая его:
— Никто никогда никого не узнаёт. Нам просто приходится мириться друг с другом. Ты никогда меня не узнаешь.
Я возненавидел этих людей. И все же мне хотелось остаться здесь, с ними Со всеми этими людьми я никогда бы не заговорил за пределами этой комнаты. Но здесь я испытал к ним ненависть, на которую даже не думал, что способен. Гремела музыка, на улице шел легкий снег, а в комнате было темно. Только пылал камин и мерцали огни на рождественской елке в углу. Был важен именно этот момент. Именно тогда все сошлось. Именно здесь мне и хотелось быть.
Вполне возможно, мы еще будем тосковать по этому смеху, потому что по дурацким вещам всегда тоскуют.
Если бы я вела дневник, я бы каждый день записывала одну фразу: «Какая смертная тоска». И все.
Cлайд с цитатой