Я родилась 30 января. В день его свадьбы, только восемью годами раньше. Когда он приходил ко мне в день рождения, у него всегда было два букета. Один для меня. Ко дню рождения. Чудесный. Чтобы обхватить его, надо было вытянуть обе руки. Второй для жены. Он клал его на подоконник в кухне. Так, чтобы не привлекать внимания. Сделать вид, будто это что-то вроде его папки. Чтобы он не лежал в гостиной, где мы на полу занимаемся любовью, либо в спальне, если мы успели туда добраться.
Я поняла, что никогда он не будет только моим мужчиной. Иметь его всецело можно только на время.
Через четыре месяца начинаются проблемы со «сниженным фактором желания собственной жены»
И мне стало ужасно неприятно. От того, что он знает об отсутствии планов на уикэнд. И также то, что он точно знает, что мои планы – это он. И что я жду его. И что мой телефон ждет его, и мой замок в дверях, и моя постель.
Просто как-то подсознательно я решила, что если он оставляет во мне свою сперму, то было бы подло оставлять ее и в другой женщине. Особенно в такой святой и такой асексуальной, как его жена.
Потому что у меня вовсе нет ощущения, будто я с чем-то смирилась. Невозможно смириться с чем то, что тебе необходимо и чего ты жаждешь, верно?
Когда цветы срезают, у меня эта операция ассоциируется с казнью, а когда ставят в вазу — с реанимацией.
Старшие, неженатые преимущественно по решению судов, и те, что моложе, неженатые по определению, разумеется, не все, но в большинстве, имели одну общую черту: если у них не было хлопот с эрекцией, то была эрекция с хлопотами.
Даже сон не приносил отдыха. Она не тосковала, потому что, когда спишь, не тоскуешь.
Я была в ярости на него. За то, что, вместо того чтобы читать в её (жены) честь молитвы, он ложился с нею в постель. И благодаря её огромному животу это стало совершенно ясно.
Cлайд с цитатой