Дело сделано. Два имени на листке бумаги, его и её, бок о бок. Двое в постели, уже не любовники, но враги.
Привязанность, возможно, и не любовь, но по крайности двоюродная сестра таковой.
Дело сделано. Два имени на листке бумаги, его и её, бок о бок. Двое в постели, уже не любовники, но враги.
Бывшие любовники не могут быть друзьями. Они или остаются любовниками, или становятся врагами.
— Ещё одно слово, последнее. Я верю, что у нас с ней всё могло сложиться иначе, несмотря на разницу в возрасте. Но было нечто, чего я не смог ей дать, нечто, — он нащупывает слово, — лирическое. Мне не хватило лиричности. Я слишком умело управляюсь с любовью. Даже сгорая, я не пою, вы понимаете, о чем я? И я прошу прощения за это.
Легче удержать полдюжины любовников, которые не уверены в твоих чувствах, чем одного, который уже в них уверен.
— Ну, в общем, добро пожаловать и оставайся.
— Очень мило, что ты так говоришь, дорогая, но мне хотелось бы сохранить твою дружбу. А долгие визиты — это не для добрых друзей.
И охота же ей лезть не в свое дело! Удивительно, как возбуждает женщин один лишь запах скандала.
Все это слишком напоминает мне Китай времен Мао. Отречение, самокритика, публичные мольбы о прощении. Я человек старомодный и предпочитаю, чтобы меня просто-напросто поставили к стенке и расстреляли.