Летние ночи — самые дикие, самые беспокойные.
Ночи были полны ветра, струящегося в блеске лун сквозь море трав в пустых полях, сквозь клетки городов, покоящихся уже 120 веков.
Летние ночи — самые дикие, самые беспокойные.
Ночи были полны ветра, струящегося в блеске лун сквозь море трав в пустых полях, сквозь клетки городов, покоящихся уже 120 веков.
Он был где-то там, у какого-то там телефона, может быть, в будке, может быть, сидел на краю чьей-то кровати, пьяный или трезвый, и там было шумно и жарко, а может быть, холодно, и он был один, или с ним там были другие, но каждый звонок переносил его домой, переносил прямо сюда, к нам.
В морозную зиму ночь приходит как враг, в тёплый летний вечер — как возлюбленная, а в этот мартовский день она несла успокоение.
Я не мог, конечно, ей ответить, сказать правду: что я боюсь. Единственной, кто в нашей семье решался что-то подобное произнести, была Ма, и чаще всего она не боялась даже, а просто ей было лень самой спускаться в подпол или она хотела заставить Папса улыбнуться, пощекотать ее, подразнить, притянуть к себе, хотела дать ему знать, что по-настоящему только одного боится — быть без него.
О, ночь с последним гаснущим лучом, -
Желанная, как в молодости ночи!
Зачем же громче сердце биться хочет,
Как в пальце пульс под золотым кольцом
Невесты, уж стоящей под венцом?
И что за крылья надо мной хлопочут?
И почему то жалость щиплет очи,
То радость не дает забыться сном?
Нет, ночь-обман! Войдя в твой сумрак вязкий,
Любовь ли примет облик рощи грёз,
Где шмель жужжит и блещет жемчуг рос?
Ночь грустная! Не ты ль размыла краски, -
Густая чаща, где смеются маски
И льются ливни бесполезных слёз?
Покуда всюду темнота
И ночь не отцвела,
Пускай смыкаются уста,
И души, и тела!
А утром оба голубка
Пускай клянут рассвет:
Ведь ночь другая далека,
А этой больше нет...
... Спускалась ночь, и порой мы снова просыпались, но не совсем, мы лишь касались друг друга, и только руки наши оживали совсем-совсем ненадолго, мы были так близки и шептали спросонья: «о ты, любимая» и «как я люблю тебя» и «я не хочу никогда больше быть без тебя»...
Иногда это выгодно — быть ужасным романтиком.
Ваше лето живет у меня на кухне. Под фантиком.