— Знаешь, что хуже всего? Мы видели уйму трупов. Но ни одного из них не убил я.
— А почему военторг в армейском лагере?
— Морпехам военторг не к чему. Мы скоро начнем грабить вражескую страну.
— Знаешь, что хуже всего? Мы видели уйму трупов. Но ни одного из них не убил я.
— А почему военторг в армейском лагере?
— Морпехам военторг не к чему. Мы скоро начнем грабить вражескую страну.
— Слушайте, какое дерьмо! А?
(читает письмо) – «Может быть вам не придется воевать…»
Морпехи хором – «Полная чушь!»
— «… мир всегда лучше войны и будет хорошо, если никто не пострадает».
— «Откуда этот слабак?»
— «Фредерик Файэрстоун, Спенсер Роуд, Чеви-чейз, штат Мэриленд».
— «Дорогой Фредерик! Спасибо за письмо. Но я американский морпех и рожден, чтобы убивать. Хоть ты и принял меня за попивающего пивко гомика-коммуниста. Если ты, со своими бисексуальными родителями предпочитаешь мир, то я кровожадный вояка просыпаюсь каждое утро с надеждой убить своих врагов и уничтожить их цивилизацию. Засунь свой мир себе в задницу, Фредди. Война – вот единственный долбаный выход! И спасибо за письмо. Твой преданный друг Рэй».
До войны жизнь казалась мне не более реальной, чем игра теней на занавеси. И меня это вполне устраивало. Я не люблю слишком резких очертаний. Я люблю размытость, слегка затуманенные контуры.
Жестокий век. Мир завоевывается пушками и бомбардировщиками, человечность — концлагерями и погромами. Мы живем в такие времена, когда все перевернулось, Керн. Агрессоры считаются сейчас защитниками мира, а те, кого травят и гонят,-врагами мира. И есть целые народы, которые верят этому!
Люди вообще очень разные. Я это говорю к тому, что, если избавить вас от настоящих врагов, вы начнёте избивать друг друга. Многие из людей и сейчас это делают.
Ядерная война значит, что не будет утренних пробок, не будет счетов по почте, я могу остаться с тобой в постели на весь день.
Целью любой войны является мир. И знаешь, я так люблю мир, что готов воевать за него бесконечно.
— Люди без сна, обморожены. Воюют так, как ни в одном уставе не придумаешь. Они делают больше, чем может человек. Почему вы так несправедливы, строги и беспощадны к ним? Перед живыми вы можете оправдаться, а что скажете мертвым?
— Я думаю о живых. Неужели это не ясно? Это моя обязанность, товарищ член военного совета. Я командующий армией, мне надо выждать, когда наступит предел.
Я никогда не присоединюсь к движению против войны. Позовите меня, когда появится движение за мир.