Если кто-то пытается попросту «достать» нас, что нам делать? Несомненно, мы должны защищаться. Но при этом мы не должны злиться и ненавидеть.
Вспышка гнева не принесет вам особенной пользы, она может дать лишь временное облегчение.
Если кто-то пытается попросту «достать» нас, что нам делать? Несомненно, мы должны защищаться. Но при этом мы не должны злиться и ненавидеть.
Вспышка гнева не принесет вам особенной пользы, она может дать лишь временное облегчение.
Если я сую руку в огонь, а потом злюсь на него, это глупо. Огонь — это огонь, он горячий и обжигает. Следовательно, вместо того чтобы злиться на огонь, я просто не должен совать в него руку.
Вспышка гнева не принесет вам особенной пользы, она может дать лишь временное облегчение.
Однажды я ждал друга, который должен был отвезти меня в аэропорт. Он опаздывал. Я не стал искать никакого выхода из создавшейся ситуации, не пошел ловить другую машину. Разумеется, мой самолет улетел, и я упрекал в этом своего друга. Но ведь если бы я действительно хотел успеть в аэропорт, я бы нашел способ, как это сделать.
Гнев — это откровенная и мимолетная ненависть; ненависть — это сдержанный и постоянный гнев.
Если вам нравится управлять «роллс-ройсом», — это замечательно. Но если «роллс-ройс» начинает управлять вами, значит, у вас неприятности.
Страх доступ открывает к Тёмной стороне. Страх рождает гнев, гнев рождает ненависть, ненависть — залог страданий.
(Страх — это путь на Тёмную сторону. Страх порождает гнев. Гнев приводит к ненависти. Ненависть приводит к страданиям.)
Наивный лепет о любви и дружбе он относил к числу застарелых химер. Гнев — вот подлинная его стихия! В гневе он непревзойденный мастер, и если бы Бисмарк был актером, игравшим Отелло, то в последнем акте ни одна Дездемона не ушла бы от него живой... Бисмарк не знал меры ненависти, которую считал главным двигателем всех жизненных процессов. Он не просто ненавидел — нет, он лелеял и холил свою ненависть, как чистую голубку, как светлое начало всех благословенных начал. Бисмарк ощущал себя бодрым и сильным, когда ненавидел, и он делался вялым, словно пустой мешок, когда это чувство покидало его...
Ненависть слепа, гнев безрассуден, и кто упивается лицемерием, рискует испить горькую чашу.
Люди приучены считать, что любить кого-нибудь или что-нибудь и быть привязанным к объекту своей любви — одно и то же чувство.