— Самое главное то, что ты выздоравливаешь и достигаешь результатов, кстати, довольно неплохих.
— Я не уверена.
— А я да.
— Самое главное то, что ты выздоравливаешь и достигаешь результатов, кстати, довольно неплохих.
— Я не уверена.
— А я да.
— Когда она узнает правду о тебе, она будет только презирать тебя.
— Нет, ты тот, кого она презирает. Я ее брат, она любит меня!
— Хорошо, Джонатан. Ты прав, извини.
— Меня вырастила в парижском Институте тетушка, сестра отца Алины.
— Ты говоришь по-французски? — вздохнула Изабель. — Вот бы мне иностранный язык выучить! Ходж говорил, с нас хватит древнегреческого и латыни. Кто на них говорит-то?!
— Еще я знаю русский, итальянский и немного румынский, — скромно улыбнувшись, добавил Себастьян. — Могу научить фразе-другой.
— Первое правило сумеречных охотников: когда что-то взрывается, или как в данный момент, — никогда не оглядывайтесь назад.
— А второе правило?
— Нет ничего, что сумеречный охотник не сделал бы на каблуках.
Твоя мама никогда не вернется. Твой отец никогда не полюбит тебя. Единственная причина, по которой ты была нужна ему — использование ради собственной выгоды. Ты так хотела брата, потому что тогда у тебя был бы человек, с которым ты могла разделить душевную боль. Это ощущение пустоты, которое поглощает твою душу и заставляет чувствовать так, будто ты желаешь собственной смерти изо дня в день, никогда не покинет тебя.
— Узнаем, кто лучший Джонатан Кристофер раз и навсегда?
— Это принесет мне абсолютное наслаждение.
— Ты, должно быть, Клэри, дочь Валентина.
— Не держи зла на меня.
— Мы не выбираем наших родителей.
— Не хочешь поговорить о том, что произошло между тобой и Джейсом в Институте?
— Давай не будем об этом, пока не разберемся совсем.