И ты так долго спал в плену своих эмоций.
Мы ж с вами не попрощавши… Ой, что это с вами случимши? Чтой-то вы в лице переменивши? Вы никак заболемши…
И ты так долго спал в плену своих эмоций.
Мы ж с вами не попрощавши… Ой, что это с вами случимши? Чтой-то вы в лице переменивши? Вы никак заболемши…
А почему для многих так невыносим плач — детский, женский, любой, почему? Да потому, что мы плачем вместе с Другим. Жалость — это и есть собственный плач, только внутренний, свернутый (а часто и вполне развернутый) — плач Ребенка в тебе, откликающегося на Ребенка в Другом. Сопутствующее раздражение, даже злость понятны: это тебе больно и страшно, это твой Ребенок требует прекратить!
Чем более неприглядны эмоции, тем более ярким сиянием они обладают. Даже если чувства уродливы, когда они принимают некую форму, есть возможность оглянуться назад и подумать о них позже. Любовь не такая. Она гораздо чище и правдивее, излучает свет, и у неё не может быть формы. Любовь чиста, поэтому у неё нет формы. Безграничный свет, способный охватить всё. И человек редко может узреть подобные вещи.
Радость — чувство сильное и глубокое, эмоция чистого восторга, охватывающая сознание целиком; её можно уподобить опьянению, зачарованности, экстазу...
Мы живём с пониманием того, что каждому живому существу в этом мире дарован весь спектр эмоций, какими бы плохими они ни были. Будь то радость или боль существования, печаль или одиночество, когда отправляешься в последний путь...