— За углом есть паб.
— Взятка?
— Мотивация.
— За углом есть паб.
— Взятка?
— Мотивация.
— Мы оставим солидные чаевые.
— Спасибо, солнышко.
— Меня официантки солнышком не зовут.
— Потому что ты не оставляешь солидные чаевые.
— Жестокость или милосердие? Парень с пистолетом мог пристрелить меня после взрыва, но посмотрел на мою ногу и просто подмигнул.
— Может и то, и другое...
— Жестокость или милосердие? Парень с пистолетом мог пристрелить меня после взрыва, но посмотрел на мою ногу и просто подмигнул.
— Может и то, и другое...
— Ну, хотя бы Уордл поверил.
— Что я не режу девочек-подростков? Да, вот это доверие.
Меня зовут Корморан Страйк, я работаю на семью Лулы Лэндри. Я объясню вам последствия записей личных разговоров и проигрывание третьим лицам без разрешения сторон. Но сначала вы дадите прослушать эти аудиофайлы мне.
— Посылку отправили тебе?
— Но предназначали, конечно, Страйку.
— Тебе отправили отрезанную женскую ногу, и что? Ты должна терпеть такое за минимальную ставку?
— А если бы мне платили сто тысяч — это было бы нормально? За какую сумму стоит носиться с отрезанной ногой?
Еще одна проблема, это наша любимая — коррупция. Политики даже любят называть ее болезнью. Тут я не совсем согласен, просто те, кто, собственно, болен, они чувствуют себя лучше, чем здоровые. Уж сколько мы с этой коррупцией не боремся, сколько не искореняем, она все крепче и крепче. Меня повеселило то, что наше руководство уговорило Европу выделить нам на борьбу с коррупцией деньги. Деньги на борьбу с коррупцией! Это вот, как если бы муж сказал жене: «Дорогая, я бросаю пить, но для этого мне нужна бутылка водки». И она верит, говорит: «Конечно, на. Но смотри, если выпьешь — больше не дам». А ему щас больше и не надо. Ему нормально. Ну в смысле, нам. Ну, в смысле, даже им. Тем, кто заболел.
Посвящается Робу, который дал мне самый сильный стимул, какой может дать младший брат, — напечатался первым.
— Меня пять минут назад моя сумочка устраивала...
— Пойдет. Но модный сейчас бирюзовый, не бери...