Такие события, как гибель Пушкина, уход Льва Толстого, внезапно открывают, сколь много значат в истории, культуре не только их творения — их личности!
Есть целый слой писателей, чрезвычайно любящих приписываться печатно в дружбу к великим, но умершим писателям.
Все писатели начинают со слоя правды, разве нет? В противном случае их истории казались бы комком сахарной ваты — ускользающий вкус, обернутый вокруг воздуха.
Он [Чехов] жестоко изгонял из прозы такие слова, как «аппетит», «флирт», «идеал», «диск», «экран». Они вызывали у него отвращение.
Если бы ангелы занимались писательством, то — за исключением падших — их было бы невозможно читать. Безупречная чистота переваривается с трудом.
Не могу понять тех писателей, которые уехали. Россия — рай для писателей. Но я никак не пойму читателей, которые здесь остались. Россия — ад для читателей.
Писатели запоминают всё. Особенно то, что связано со страданиями. Раздень писателя догола, укажи на любой крошечный шрам, и ты услышишь историю о том, как он появился. Большие повреждения порождают романы, а не амнезию. Талант — полезная вещь для писателя, но единственное непременное условие — это способность помнить историю каждого шрама.
Искусство — это упорство памяти.
Вы вновь со мной туманные виденья,
Мне в юности мелькнувшие давно...
Вас удержу ль во власти вдохновенья?
Былым ли снам явиться вновь дано?
Из сумрака, из тьмы полузабвенья
Восстали вы... О, будь, что суждено!
Счастье писателя — мысль, вся переходящая в чувство, чувство, целиком переходящее в мысль.
Cлайд с цитатой