красивые цитаты

Никогда не бойтесь озвучивать свои чувства. Ведь вы никогда не знаете, в какой момент это сделают вместо вас. И, возможно, никогда не узнаете, чью искренность ждало сердце вашей пассии. Возможно именно ваши слова зародят то необыкновенно сильное чувство, способное завораживать ум и останавливать время на мгновение.

Гордо иду я в пути.

Ты веришь в меня?

Мчатся мои корабли

Ты веришь в меня?

Дай Бог для тебя ветер попутный,

Бурей разбиты они -

Ты веришь в меня?

Тонут мои корабли!

Ты веришь в меня!

Дай Бог для тебя ветер попутный!

Почувствуй моего сердца холод, дыханием разожги в нём кострище жизненной силы. Ты уже слышишь его биение в такт? Отколовшиеся льдины взбудоражат спящие стихии природы. Солнце вновь, через призму кристаллов, осветит пещеры Новой Швабии. Железный орёл вновь распахнёт свои крылья, обретая надежду на выживание расы, и бессмертный вождь восстанет из мёртвых, объединяя разрозненных братьев...

Это чисто Питер,

Берега в граните.

Вот она — молодая награда

За суровые дни и труды!

Мы, былые бойцы Ленинграда,

В честь побед разбивали сады.

Мы сажали их в грозные годы

На распаханном пепле войны,

И вхожу я под свежие своды

Так, как входят в свершенные сны.

Здесь, на почве суровой и жесткой,

В полукруге бетонных громад,

Клены-кустики, липы-подростки

Вдоль дорожек построились в ряд.

... Полураздавленный окурок — она никогда не добивала окурок — с живучим упорством пускал из пепельницы вверх тонкую, прямую струю дыма; маленькое воздушное замешательство, и опять — прямо и тонко.

Быть особенным — не особенно, особенно — быть обычным.

Он, русский сердцем, родом итальянец,

Плетя свои гирлянды и венцы,

В морозных зорях видел роз румянец

И на снегу выращивал дворцы.

Он верил, что их пышное цветенье

Убережет российская зима.

Они росли — чудесное сплетенье

Живой мечты и трезвого ума.

Их тонкие, как кружево, фасады,

Узор венков и завитки волют

Порвали в клочья злобные снаряды,

Сожгли дотла, как лишь безумцы жгут.

Но красота вовек неистребима.

И там, где смерти сузилось кольцо,

Из кирпичей, из черных клубов дыма

Встает ее прекрасное лицо.

В провалы стен заглядывают елки,

Заносит снег пустыню анфилад,

Но камни статуй и зеркал осколки

Всё так же о бессмертье говорят!

Просто усажу тебя в кресло (ты говоришь, что недостаточно была добра ко мне, но разве это не высшая доброта, и любовь, и почесть – позволить мне присесть там у тебя и самой сесть напротив и быть со мной), – итак, я усаживаю тебя в кресло – и теряюсь, и не знаю, как выразить словами, глазами, руками, бедным сердцем это счастье – счастье оттого, что ты со мной, что ты все-таки и моя тоже. И ведь люблю я при этом вовсе не тебя, а нечто больше – мое дарованное тобой бытие.