жизнь

…Жизнь, в отличие от искусства, обладает досадным свойством – хоть и спотыкаясь и прихрамывая, двигаться все дальше, сводя насмарку моральные перерождения, ставя под сомнение разгадки и вообще показывая полную невозможность жить праведно и счастливо до последнего вздоха…

– Жизнь у нее, мне кажется, сложилась не очень счастливо.

– Какая ни на есть, а жизнь.

– Это как понимать?

– А так, что ничего мы не знаем. Скорее всего, жизнь почти у всех никудышная. Это только в молодости ждешь чего-то другого.

Как это кажется важно – для продления собственной жизни раскрыть себя перед кем-то, оправдать себя, перебрать в памяти прежние увлечения.

Церковь открывается человеку как реальная жизнь. Не как дополнение к обычной жизни, а как жизнь настоящая. Просто «пришить» ее (в виде празднования Пасхи и Рождества, к примеру) толстыми белыми нитками к своей позорной, некрасивой жизни не получится. Церковь — это реальность.

По каждому покойнику на земле горюет какая-нибудь женщина. Горюет в одиночку, и каждая по-своему.

Но горе еще и в том, что не пройдет и года после похорон, и людям станет не нужно твое горе. Так уж ведется на белом свете. Люди вернутся к своим делам и заботам, к мыслям о себе. Заживут своей жизнью.

Так что давай плакать по Мартину сейчас, пока они слушают. Пока им хватает терпения слушать.

... нам мало видеть сны, мы ещё должны с ними жить?

— Вся жизнь — борьба.

— Если ты не живешь ради чего-то, ты умрёшь ни за что.

Когда с нами происходит то, что мы считаем худшим в жизни, это значит, что жизнь скоро преподнесет нам неожиданное чудо — саму себя.

Не важно куда ты идешь, если твоя семья с тобой, ты всегда дома.

Необходимо быть немного свихнутым, чтобы окончательно не свихнуться.