слезы

— Вы хотите моих слез? Я так не думаю.

— Тогда скажите, чего я хочу?

— Попробуем вместе найти ответ?

Пусть наше счастье взлетает до звезд и солнца, и мы от радости воздеваем руки к небу, но однажды все наше счастье и все мечты кончаются, и остается одно и тоже: плач о потерянном.

Как же мне всегда тяжело даются детские слёзы! Я совершенно не умею сохранять спокойствие и дожидаться, когда моё дитя успокоится... Могу только обнимать, причитать и гладить по голове... Но самое ужасное то, что от таких моих эмоций у меня самой слёзы катятся градом, и я ни-че-го не могу с этим поделать!..

Мысли о прошлом мучают тебя, терзают днём и ночью... Всё время... Бывает, пытаешься их прогнать и не знаешь — то ли закрыть глаза, то ли не закрывать их совсем... Наступает такой момент, когда... Господь свидетель, я пыталась... Пыталась понять, почему всё у нас пошло наперекосяк... Всё... Но...

— Но?

— Но у меня ничего не получается. Я не понимаю. Я...

Она плакала.

Маленькие дети, наверное, оттого часто плачут, что не понимают.

Пусть летят и кружат

Пожелтевшие листья берёзы...

И одна я грущу,

Приходи и меня пожалей!

Ты ушёл от меня,

И текут мои горькие слёзы...

Я живу в темноте,

Без живительных солнца лучей!

Старый сад потемнел

Под холодною этой луною.

Горьких слёз осушить

Ты уже не придёшь никогда...

Сколько грёз и надежд

Ты разрушил холодной рукою,

Ты ушёл от меня,

Ты ушёл от меня навсегда.

Когда мой прекрасный принц поменял меня на какую-то девушку в толстых некрасивых очках, я целые дни, вся в слезах, кружила по городу не останавливаясь. Остановиться значило немедленно заплакать. И только когда я быстро шла, почти бежала, на пределе дыхания, тогда только и не плакала. Я носилась «с ветерком», и прохожие не успевали разглядеть моего перекошенного лица, лишь сквозняком их обдувало. Но стыда не было. Было много печали, которая медленно уходила со слезами (ночью), с усталостью и молчанием (днем). Со словами все просто – говорить не о нем я не могла, а говорить о нём и не плакать я не могла тоже.

Существует святость в слезах. Они не знак слабости, а силы. Они говорят красноречивее, чем десять тысяч языков. Они являются посланниками, подавляющими горе, глубокого раскаяния и неслыханной любви.

Он не плакал. Не мог. Слезы пришли через несколько дней, после похорон, когда он вернулся с кладбища и увидел в ванной её халат, зубную щетку, а на ночном столике у кровати закладку в недочитанной книжке.

Герр Флоршюту сказал, что слёзы, на его взгляд, вовсе не средство для выхода из трудного положения.