секреты, тайны

— Так значит, Блэйк — твоя подруга?

— Да.

— Но вы её всё же обидели?

— Да, Пенни. Ну, больше Вайсс, чем я.

— А она дружит с Блэйк?

— Наверное, но сразу так вот и не скажешь.

— Но почему?

— Видишь ли... Блэйк может оказаться не такой, какой мы её знали.

— Она — мужик?!

— Нет, Пенни, нет!.. Точнее, я не знаю, кем она была раньше. Она не особо с нами разговаривала до того, как сбежать.

— Может, у меня не так много друзей, как у тебя, Руби, но я хотела бы с ними побольше разговаривать. Даже о всяких мелочах.

— Я тоже...

Когда тайна становится слишком таинственной, она перестает быть тайной и становится очевидным фактом.

Все мы поголовно храним свои шкатулки – темные покои, где под замком прячется то, что копьем пронзило нам сердце. Там скрывается ответ на вопрос «зачем?» – то, к чему стремишься, во имя чего ранишь все вокруг. И если ее открыть, наступит ли свобода? Нет. Ибо неприступная тюрьма с неуязвимым замком – твоя собственная голова.

Быть в меру скрытным — вот в чём заключается тайна людей сильных; слабость же и криводушие, пытаясь скрыть себя, всё обращают в тайну.

Я всегда знал, что небо полно тайн, но только теперь понял, насколько полна загадками земля.

— Оказалось, что у 24-х летней бывшей «Мисс Магнолии» есть маленький секрет.

— Какой?

— День её рождения.

— Оказалось, что 24 — это 36.

Невозможно любить кого-либо или что-либо полностью — любовь предполагает некую тайну в своем объекте.

Самое время для событий — ночь. И уж никак не полдень: солнце светит слишком ярко, тени выжидают. С неба пышет жаром, ничто под ним не шелохнется. Кого заинтригует залитая солнечным светом реальность? Интригу приносит полночь, когда тени деревьев, приподняв подолы, скользят в плавном танце. Поднимается ветер. Падают листья. Отдаются эхом шаги. Скрипят балки и половицы. С крыльев кладбищенского ангела цедится пыль. Тени парят на вороновых крыльях. Перед рассветом тускнеют фонари, на краткое время город слепнет.

Именно в эту пору зарождаются тайны, зреют приключения. Никак не на рассвете. Все затаивают дыхание, чтобы не упустить темноту, сберечь ужас, удержать на привязи тени.