кофе

Я ненавижу кофе. Мне не нравится его запах, это настоящее экологическое бедствие. Я не понимаю, как этот напиток смог приобрести всемирную популярность. Если долго и настойчиво что-то повторять, людям можно навязать что угодно.

Ти – трохи холодний, а зазвичай

Такі люблять каву, а я – чай.

Мы с тобой живучие волки. А сердце, наверное, болит от крепкого кофе...

Он сравнивает жизнь с кофе – сладким и одновременно горьким. «В жизни, как в чашечке кофе, есть и сладость сахара, и горечь гущи. Как ни фильтруй, ни процеживай, без них кофе не кофе».

Хорошо когда утро в девять.

Нет, в десять еще прекрасней, а в одиннадцать — уже разврат.

К разврату кофе должно подавать в постель, на таком деревянном подносике, и чтобы кофейник и сливочник серебряные, а чашечка прозрачного фарфора, а в сахарнице под салфеточкой нечто благоуханное, похрустывающее и пышное, присыпанное корицей и ванильным сахаром.

Чертовски хороший кофе!… и горячий!

Нельзя быть художником и не пить кофе. Это просто... неприлично.

— Утро никогда не начинается с тишины. Это может быть третий будильник, который ты завел в надежде услышать и не опрокинуть в спешке целительную смесь, кофе. Звонок телефона от человека, который безнадежно привязался к вашему эгоизму. Плач ребенка, который стал причиной разлада отношений. Крики супружеской пары, которые с течением времени превратились в узников своих амбиций.

— На тебя действует осень. Это обычное дело. — Удивленно смотря в телефон и одновременно, пытаясь, чтобы Рима не заметила сообщение с тревожным сообщением. — Мне пора уходить.

Чашечка кофе – поднять настроение.

Полшоколадки – заесть невезение.

Этот проверенный вкус горько-сладкий

Словно шепчет: «Всё будет в порядке».

Раздолбай перелил кофе в чашку, сделал большой глоток и вдруг... ощутил себя взрослым. Это чувство возникло из ниоткуда, словно в эфире кто-то переключил канал, по которому транслировалась его жизнь. Вся память прожитых лет в один миг показалась ненужным балластом. ... всю эту рухлядь захотелось вышвырнуть вон из памяти, как плюшевые игрушки, которыми он играл до шести лет и которых застеснялся в семь.