Чашечка кофе – поднять настроение.
Полшоколадки – заесть невезение.
Этот проверенный вкус горько-сладкий
Словно шепчет: «Всё будет в порядке».
Чашечка кофе – поднять настроение.
Полшоколадки – заесть невезение.
Этот проверенный вкус горько-сладкий
Словно шепчет: «Всё будет в порядке».
Кому долго не давали шоколада, тот сразу услышит его запах, стоит только обжоре открыть рот.
— Ну что ты делаешь?
— Мне нужен кофе.
— Почти пять часов утра! Пей у себя дома.
— Дома я уже все выпила.
— Еще нет пяти, а ты уже выпила весь кофе?
— Большими глотками и горы сахара. И побольше сливок, чтобы остудить... Я не могу спать, мои мозги не перестают думать и оставлять списки.
— Если бы ты пила поменьше кофе, они бы успокоились.
— Я не могу перестать пить кофе! Без него я не смогу ни стоять, ни ходить, ни составлять предложения.
Сила — это возможность разломить плитку шоколада голыми руками и потом съесть только один ее кусочек.
Мне удалось увидеть самые разные резиденции — от дворцов короля Саудовской Аравии или Иордании до сверхскромного офиса президента Швейцарской конфедерации, где всего две комнаты.
…Король Испании Хуан Карлос — потрясающий человек. Его основная резиденция — в малом дворце, хотя есть и большой. Я спросил: «Ваше величество, почему вы живете в малом дворце?». А он говорит: «Знаешь, меня воспитывал мой дед Альфонс XIII. Он говорил, внучек, когда вырастешь, никогда не живи в большом дворце, а живи в малом. — Почему? — спросил я дедушку. – Потому, что я уже одиннадцать лет король и мне ни разу здесь не принесли горячий кофе, стынет по дороге». Скромность иногда добавляет возможностей. Можно жить в больших дворцах, но не пить горячий кофе.
Меня пьянит и возбуждает запах не прикуренных сигарет и аромат свежесваренного кофе, но употреблять это внутрь — выше моих сил.
Пробуждение центральной нервной системы — это главное, ради чего ежегодно в мире выращивают и потребляют миллионы тонн кофе и чая.
Так не бывает, — говорит мой бедный друг, и в голосе его звучит недовольство с явственным оттенком уважения к чуду, свидетелями которого мы невольно стали. — Так не бывает, — упрямо повторяет он. — Старый город, солнечный летний день, центральная площадь сплошь уставлена плетеными стульями и затянута полосатыми тентами, работают все городские кафе, но ни в одном нет кофе. Пиво, всюду пиво, пенное, густое и липкое, властная, неукротимая стихия, которой покорилось все сущее. И в центре этого кошмара — я. Стою без единого кофейного зерна в кармане, как последний дурак. Именно так я всегда представлял себе ад.