честь

— Месье, когда оскорбляют честь человека...

— Человек чести не позволит себя оскорблять.

— Ты запятнаешь свою честь.

— Честь?! Я правлю Семью Королевствами. Один король — семь королевств! Думаешь, честь сохраняет мир? Нет, это страх. Страх и кровь.

Скинь со спины поклажу долга, по чести действовать учась.

Зачем откладывать надолго? Срок правосудию — сейчас!

Как счастья выпросишь у неба и счет предъявишь бытию,

Когда во мрак уводишь слепо звезду счастливую свою.

О человек! Ты разве ликом подобен ангелу? — Отнюдь!

В благотворении великом подобен ангелу пребудь.

В новруза день благоуханный в степи ты видишь неспроста,

Как распускаются тюльпаны, и каждый — яркая звезда!

Тюльпан блистающий, ликуя, звезде подобен почему? —

Он принял форму не другую, а ту, что надобна ему.

А ты, разумный, почему же не подражаешь тем, кто прав,

И образы берешь похуже, высокоправпых не признав?

Нарцисса золото червогшо и серебро его бело, —

Как Искандарова корона, земли созданье расцвело!

И померанец благовонный подобен царскому венцу, —

Плодами, цветом, пышной кроной он славе цезарской к лицу.

Но гордый тополь жаждал славы и свысока на мир глядел, —

Он прогадал — сереброглавый: ему — бесплодия удел.

А ты, — когда венцом господства твоя прельстилась голова, —

Ищи с достойнейшими сходства, пойди в учение сперва!

Дерев бесплодных древесину сожгут, и копчено для них.

И в том бесплодие повинно, — судеб не может быть иных.

Но если знание завяжет плоды на дереве твоем,

Тебе и небо честь окажет: в плодах мы солнце познаем.

Нe ошибись, о брат, считая труд стихотворца баловством!

Затея, думаешь, простая писать о сложном и простом.

Ремесла праведные эти благой указывают путь:

Тебе на том — не здешнем — свете за них причтется что-нибудь.

Запятая почтенны эти, благоразумен книжный труд:

За них на том — не здешнем — свете подарки сладостные ждут!

Ио если, добрый мастер слова, ты стихотворцем вздумал стать,

Ты не завидуй, что другому — быть музыкантом благодать!

Где восседать певцу в обычай, тебе не место ни на миг,

Не похваляйся глоткой бычьей, укороти-ка свой язык!..

Но есть опасность и другая... Доколе будешь ты опять,

Тысячекратно повторяя, «тюльпан» и «пальму» восхвалять.

«Явитесь, розовые щеки и стан красавицы, скорей!

Лупоподобный лик жестокий и амбра черная кудрей!»

Так льешь потоки славословий на мир невежества и зла —

На тех, кто всюду наготове творить бесчинства без числа!

Нам всем их прихоти знакомы, — так для чего тебе, скажи,

Стихами прославлять законы корыстолюбия и лжи.

Обманов бездну не измеря, ты, очевидно, слишком прост!

Ложь — достояние безверья, бесчестьем пущенное в рост.

Невежд учение излечит. А я... Я — тот, благодари,

Кто перед свиньями не мечет свой жемчуг, о язык «дари»!

Я снова льдом стаю, я холодна,

Лицо невозмутимости вуалью

Окутано… сей чести пелена

Становится мне светлою печалью.

Туманный взгляд таит легенды суть,

Что за семью печатями сокрыта,

Невольно разрывая вздохом грудь,

Невольно, знать, безволие забыто.

Твердыня проявляется в плену,

В оковах позову на помощь Бога,

Нарушив заповедь, наверно, не одну,

Но никогда я не нарушу слога.