Люцифер (Lucifer)

— У нее же нет тела, она должна вселиться в недавно усопшего.

— То есть в любого, кто двинул кони, пока тебя не было на своем посту.

Как там говорят? Смейся, будто никто не слышит, танцуй, будто на трупах своих врагов.

Вижу, у тебя не шее вздулась вена. Так бывает, когда я выкидываю посуду в мусорку, вместо того, чтобы ее мыть. Ты злишься?

— Можно я с вами поеду? Ну... улики собрать.

— Ясно, но если он невиновен...

— Он не невиновен.

— Если он невиновен, то никаких улик не будет, так что лучше тебе потусить здесь.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, но на всякий случай, лучше собрать как можно больше всего — отпечатки, пучок волос, автограф...

— Он не только всучил мне крылья и отнял лицо, но и лишил меня моей фишки. Он делает одолжение людям, а потом требует оплату. Ничего не напоминает?

— Люцифер, это не ты изобрел принцип одолжений.

— ?!

— Да, я забыла с кем говорю.

— Обожаю психбольных! Разве не забавно, когда кто-то мнит себя Наполеоном или Уэсли Снайпсом?

— Кто нашел труп?

— Господь.

— А, видишь!

— Господь Джонсон — пациент. Он там. Реально возомнил себя Богом. Имя сменил и все такое.

— У вас будет куча тем для разговоров.

— Да, я бы поболтал во Всемогущим.

— Постой, я тебя где-то видел. Да-да-да, ты тот вор, что оставляет после себя трусишки.

— Ты! Из-за тебя меня посадили в тюрьму!

— Ну, думаю тут вы сами виноваты, сэр, это же не я бегал в лыжной маске и с пистолетом.

— Ты, наконец, начинаешь понимать свои эмоции. Ломаешь установки.

— Вообще-то в этом и проблема. Поставь мне их, пожалуйста, обратно.

— Зачем?

— Все эти эмоции чертовски мне неудобны, вот зачем.

Да, ты у нас плодовитый. Оказывается, это ты в меня такой.