Но тут товарищ первый нам сказал, что, мол, уймитесь,
Что не буяньте, он говорит, что разойдитесь.
На, разойтись я, кстати, сразу же согласился.
И разошелся, то есть, я расходился.
Но тут товарищ первый нам сказал, что, мол, уймитесь,
Что не буяньте, он говорит, что разойдитесь.
На, разойтись я, кстати, сразу же согласился.
И разошелся, то есть, я расходился.
Нас чуть не с музыкой проводят, как проспимся.
Я рупь заначил. Слышь, Сергей, — опохмелимся!
И все же, брат, трудна у нас дорога.
Эх, бедолага, ну, спи, Серега!
Теперь дозвольте пару слов без протокола, тарищ старшина:
Чему нас учит так сказать: семья и школа?
Что жизнь сама таких накажет строго.
Тут мы согласны. Скажи, Серега!
Теперь дозвольте пару слов без протокола, тарищ старшина:
Чему нас учит так сказать: семья и школа?
Что жизнь сама таких накажет строго.
Тут мы согласны. Скажи, Серега!
Эх, не запирайте, люди, плачут дома детки,
Ему же в Химки, а мне — аж вон, в Медведки.
Да, все равно, автобусы не ходят,
Метро закрыто, в такси не содют.
Мы, правда, третьего насильно затащили.
Но тут промашка — конечно, переборщили.
А что очки товарищу разбили,
Так-то портвейном усугубили.
Приятно все-таки, что нас тут уважают.
Гляди, Серёга, подвозят, гляди, сажают,
Разбудит утром не петух, прокукарекав,
Сержант подымет, как человеков.
Ну ещё бы, я пил из горлышка, с устатку и не евши,
Но я, как стекло, был, то есть остекленевший,
А уж когда коляска подкатила,
Тогда в нас было, семьсот на рыло.
Вот он проснется утром и, сейчас же, скажет.
Пусть жизнь осудит. Пусть жизнь накажет.
А вы отпустите, вам же легче будет,
Ну чего возиться, раз жизнь осудит?!