Остап Бендер

— Зачем такой шик?

— Надо, Шура, надо. Ничего не поделаешь, у меня большое сердце, как у телёнка.

Я не разбойник и не апостол,

И для меня, конечно, тоже все не просто.

И очень может быть, что от забот моих,

Я поседею раньше остальных.

Пусть бесится ветер жестокий

В тумане житейских морей.

Белеет мой парус, такой одинокий,

На фоне стальных кораблей!

Мой старый друг, вы больны организационным бессилием и бледной немочью.

Не надо оваций! Графа Монте-Кристо из меня не получилось. Придётся переквалифицироваться в управдомы.

Кислое дело. Пещера Лехтвейса. Таинственный соперник.

Всегда думаешь: «Это я еще успею. Еще много будет в моей жизни молока и сена». А на самом деле никогда этого больше не будет. Так и знайте: это была лучшая ночь в нашей жизни, мои бедные друзья. А вы этого даже не заметили.

— И завтра на конспиративной квартире нас ждёт засада. Придется отстреливаться. Мы рады в этой тревожной обстановке встретить именно вас.

— Да уж!

— Они надеются нас взять живьём, дети! Они не знают, что теперь нас трое. Я дам вам парабеллум. Мы будем отходить в горы. Сможете нас прикрыть?

— Не смогу...

— Почему?

— Видите ли, я совершенно не знаком с военным делом, но посильную финансовую помощь я оказать могу.

— Вы верный друг отечества!

— Я думаю, что двести рублей...

— Пятьсот рублей могут спасти гиганта мысли.

— Скажите, а двести рублей не могут спасти гиганта мысли?

— Я полагаю, что торг здесь неуместен!

Мне 33 года — возраст Иисуса Христа, а что я сделал? Учения не создал, учеников разбазарил, бедного Паниковского не воскресил!