— Это ад.
— Это реальность. Это не ад. Это реальный мир, в котором ты жил до сих пор.
Нэдзуми
Cлайд с цитатой— ... Если у тебя есть жалобы, я всегда готов выслушать.
— Жалобы, хах... это тяжеловато.
— У тебя их нет? Тогда...
— У меня их так много, что даже если ты слушать станешь, мне придется до завтрашнего утра говорить.
Еда важна. Иногда в состряпанном старым пекарем каравае куда больше смысла, чем в бесконечной истине, открытой уважаемым философом. Такова природа жизни.
— Сион, — Нэдзуми схватил его за руку. — Не выпускай ее.
Сион посмотрел Нэдзуми в глаза и обхватил своими пальцами его ладонь. Он не цеплялся отчаянно. Он не бросался в полную зависимость. Он просто хотел убедиться.
«Вот где мое сердце. Я был человеком, когда он украл его, и человеком я был, когда жаждал быть рядом с ним. И это не изменится, как бы я не назвал свои чувства».
Если Сион умрет, что-то сильно изменится.
Он не хотел, чтобы Сион умирал. Он будет страдать. Не Сион, но он сам — Нэдзуми — будет страдать. Он снова переживет эти муки и будет заживо гореть в адском пламени.
«Вы, наверное, шутите. Мне этого уже хватило».
Он не хотел его терять. Он не хотел испытывать угрызения совести того, кто остался жив.
«Стоп. Я не хочу его терять? Я буду страдать?»
Вот до чего он дошел. Ему захотелось свернуться калачиком на земле.
Он спас Сиона, чтобы вернуть ему долг. Вот как оно было. Он не хотел к нему привязываться. Он никогда не хотел ни к кому привязываться. Он развивал только такие отношения, которые легко можно было оборвать.
«Никогда не открывай никому свое сердце. Верь только себе».
— Я... не хочу его терять...
— Я ужасно выгляжу, — вздохнул Нэдзуми.
Он посмотрел в зеркало и недовольно нахмурил брови.
— По мне, так ты вполне неплохо выглядишь.
— Сион, не надо пытаться поднять мне настроение. Блин, взгляни на меня, моему прекрасному лицу конец.
— А я и не знал, что ты такой нарцисс.
— У меня просто есть четкое представление о себе. Что красиво, то красиво. Неприглядное неприглядно.
— Ты сожалеешь, что остался жив?
Сион медленно покачал головой.
— Нет.
Он не хотел умирать. Даже если бы его сразили, он бы все равно полз по земле, чтобы выжить. У него не было четких целей и надежд. У него не было видов на будущее.
Жизнь заключалась в чудесном вкусе воды, смягчившей его горло. Она была в цвете неба, открывшегося его взору, в умиротворяющем вечернем воздухе, свежеиспеченном хлебе, ощущении прикосновения чьих-то пальцев, в мягком, тайном смехе, в неожиданном признании, неуверенности и колебаниях. Все эти вещи связаны с жизнью и он не хочет их терять.
— Недзуми... — прошептал он. — Я... хочу жить.