Суп Макбет. Варишь глаз тритона, палец лягушки и шерсть летучей мыши в котле.
— Можно подумать, ты видел меня голым!
— Ну, допустим видел.
Суп Макбет. Варишь глаз тритона, палец лягушки и шерсть летучей мыши в котле.
Ты и понятия не имеешь, что сделал, когда спас меня 4 года назад. Я уж было сдался. Руки бы мне никто не протянул. Думал: «Неужто мне уготована такая жалкая смерть?» Однако... Окно, что вдруг открылось, стало моим спасением. Люди хотят помогать друг другу. Это показал мне ты.
Ты не должен лить слезы из-за других. Плакать или драться ты должен только ради себя.
— Я тебя боюсь.
— Что?
— Я совсем не могу понять, что творится у тебя внутри. Ты загадка. Тебе хватило силы за пару минут усмирить всех этих людей, но теперь ты плачешь, как девчонка. Ты можешь одновременно быть абсолютно безжалостным, храбрым и благородным. Я этого не понимаю, и потому боюсь.
Сион, не относись к смерти так легко. Будешь её недооценивать — она придет и вцепится в твой зад.
Вокруг много всего, чего я не понимаю. Но больше всего меня пугает мысль, что я потеряю тебя...
— Ты что, в меня не веришь?
— Если дело в твоей способности запоминать, то искренне верю.
— То есть ты сомневаешься в моей человечности.
— Я всегда считал, что жить в гармонии мы никогда не сможем. Сколько бы мы ни жили вместе, сколько всего ни пережили бы вместе, я так и закончу свою жизнь, не поняв тебя. Сион, скажу тебе правду. Иногда... я ощущаю к тебе такую ненависть, что хочу убить тебя.
Нэдзуми был готов к тому, что Сион станет кандалами, сковывающими его лодыжки. Но и противоположное тоже имело место. Возможно, он сам превратится в оковы, обхватившие запястья Сиона.
«Поэтому...»
Нэдзуми отвел взгляд.
«Поэтому от людей столько проблем. Чем больше ты имеешь с ними дело, тем сильнее становятся путы. Они ограничивают движения. Становится тяжелее жить только для себя. Может, нам вообще не стоило встречаться? Может, однажды, Сион, ты тоже придешь к такой же мысли».