Мэтт

Напряжение, царившее в доме, было достаточно тяжелым испытанием и для взрослого человека; что уж говорить о семилетнем ребенке? Ее мать и отец пребывали в кошмарном состоянии невысказанной враждебности.

Это не я смеюсь над тобой, Джемс. Это — жизнь. Жизнь смеется над тобой.

Ими владела любовь — чувство еще более суровое и жестокое, чем голод.

Траур — это всегда скорбь по нам самим.

На первый взгляд, все как обычно. А оказывается, совсем не то. Чувствуется какое-то электричество. Трудно объяснить, но вроде как бы находишься под током. Вроде как если такой день прозевать, простоять попусту, опустив руки, это будет все равно, как епископ в соборе провозгласил бы: «Бога нет!»

– Ложное впечатление, – задумчиво произнес Мэтт, глядя на умывающегося кота. – У меня тоже сплошные успехи на работе, блеск в личной жизни, и ко мне загораются симпатией все, кто со мной общается, если я этого хочу. Но порой самому хоть головой в воду или об камень.

Кажется, у меня месячные из носа!

Мы всегда возвращаемся к тем, кто любит и принимает нас теми, кем мы являемся на самом деле. С кем не нужно притворяться, играя чужую роль. В этом нуждаются не только дэймосы. Все люди.

В такой день перекидываешь листок календаря и глядишь на дату с изумлением. Тебя словно вдруг током дернуло. Сегодняшний день, он сегодня впервые, его никогда еще не было — и никогда больше не будет.