Эмметт Ханикатт

— Давай я тебе расскажу про одного парня из полиции. Он хотел быть не просто копом. Он хотел быть супер-копом. В первый день в патруле ему пришлось иметь дело с заурядной домашней ссорой. И вдруг муж достаёт пушку и стреляет в свою жену и маленькую дочку, прямо у него на глазах. На следующий день супер-коп не может встать с постели. Буквально – у него руки и ноги не двигались. И вот он просто лежал так, пока на него не снизошло гениальное озарение. Плохие вещи случаются. И хотя твоя работа – предотвращать их, иногда ты не можешь этого сделать. Всё, что он мог, это жить дальше, день за днём. Это всё, что у него было, всё, что он мог как-то… контролировать.

— И что, он наконец встал с постели?

— Да, я встал. Я встал с постели и пошёл на работу. И каждый день с тех пор я благодарю Бога за еще один день и молюсь, чтобы не потратить его зря.

Все наши неприятности входят к нам через рот.

Любовь приходит в странное время и странными путями.

— Я думал, что я в безопасности, что я осторожен...

— Секс не может быть осторожным. Если он у тебя осторожный, то ты все делаешь неправильно. Это всегда беспорядок. Это в человеческой природе. Это джин, которого не удержать в бутылке. Если ты думаешь, что совершил ошибку — двигайся дальше.

— Знаешь, чего мне хочется сейчас больше всего на свете? Мне хочется, чтобы я мог поговорить со своим лучшим другом — Тедди, он всегда такой мудрый и заботливый. Только теперь он мой бойфренд и... ну, есть вещи, которые бойфренду не скажешь, как бы сильно ты его ни любил.

Слушай, там, откуда я приехал, все время случались торнадо. Они срывали крыши, разрушали все... Мы всегда смотрели на это как на повод перестроить все. Знаешь, сделать все лучше. Ну, пропал бизнес, пропал дом, пропал каждый заработанный тобою цент... Смысл в том, что это не имеет значения. Мы по-прежнему есть друг у друга. И раз мы вместе — у нас все будет отлично!

— Ты очень меня поддержал, но если мы безнадежно заблудились, и я не смогу пережить буйство стихии... Я хочу, чтоб ты знал — я даю тебе разрешение съесть меня.

— Спасибо, Тедди. Это самое щедрое, что один человек может предложить другому.

— Почему? Почему я всегда отдаю своё сердце каким-то отбросам?

— Потому что ты ищешь большое чувство на свалке.

— Мне никогда раньше не делали операций... И знаешь, у меня до сих пор все при себе: апендикс, гланды, крайняя плоть, зубы мудрости... Так что я впервые ложусь под нож.

— Фи. Пустяк.

— Ты можешь здесь сидеть и фикать сколько тебе хочется, это мне сейчас придется страдать от сильной боли ради «нового меня». О боже, может Брайан прав? Может одержимость молодостью и красотой — это пустое, поверхностное, нарциссическое?..

— Мы педики, бога ради! Быть одержимым молодостью и красотой — наше богом данное право! Тедди, все это время, что я тебя знаю, ты никогда не был доволен, по настоящему доволен собой! Так что если несколько надрезов и небольшое отсасывание жира необходимо для того, чтобы ты наконец смог посмотреть в зеркало и улыбнуться, я бы не сказал, что это пустое и поверхностное. Это благославение.

Лучше лучше пусть мое пламя сияет ярко, а не будет маленьким проблесковым маячком.