Дрисс Бассари

— А у вас все-таки есть чувство юмора.

— У меня его столько, что я готов вас взять на месяц.

— Вы любите живопись?

— Да, очень. Люблю Рафаэля.

— А мне больше нравятся другие черепашки-ниндзя.

— Филиппе, эскорт, эскорт, эскорт… с ним безопасней!

— С эскортом же иногда безопасней!

— Простите, я опять о своем, но мне дико интересно про уши. Вас правда штырит? То есть если уши покраснели, значит вы возбуждены?

— Да, это так. А еще, бывает, просыпаюсь утром, а уши набухли.

— Ну вот, Филлипе. Я не остаюсь на обед…

— Почему?

— Вы не останетесь один... так получилось, что у вас сейчас свидание.

— Свидание, ты это о чём!?

— Не психуйте, всё будет хорошо… только в этот раз вы не сбежите.

— Ну, нет! Это не смешно. Нет! Нет! Нет!

— «Найн!» — вы это хотели сказать?

— Нет, совсем не это.

— Филипп злой. Очень злой Филипп.

— Всё, я окончательно превратился в вашу игрушку. Ну, что смешного? Вы так до дурки доиграетесь.

— Не хочется ли вам захватить какую-нибудь страну?

— А вам знаком Шуберт, Шопен, Берлиоз?

— Знаком ли мне Берлиоз? Удивительно, что вам знаком Берлиоз.

— Я по нему специалист.

— Да ладно, кого вы там знаете? Из какого дома?

— Что значит из какого дома? Нет, послушайте, это сейчас Берлиоз — район Парижа, а в 19 веке он был композитором, писателем и критиком.

— У паренька проблема. Да еще и какая...

— Шшш!

— Он дерево... Поющее дерево... Еще и на немецком...

— Шшш!

— Хорош на меня шикать! Он же на немецком поет, как будто дерева мало было. Рехнуться можно. Ну дела... И сколько она идет?

— 4 часа.

— Мать моя!