Добрыня Никитич

Жена мужика на рыбалку провожать не должна, каждый знает.

Не советовал бы из этой лужицы пить. Козлёночком, может, и не станешь, а вот ослом с дизентерией — запросто!

— Илья! Убила колдунья! Не успели...

— Погоди причитать, не всё ещё потеряно! Я слышал, тут недалече источник есть с водой живой. Так она мёртвого со второго глотка на ноги ставит!

— А ведь и я про тот источник слышал. К нему богатыри испокон веку ходили похмелье лечить.

— Добрынюшка! Это ж Илюшин голос. Да ведь он же с басурманщиной насмерть бьётся! Ему же помощь нужна! За мной, вперёд!

— Да погоди ты. В таком виде с колдуньей не повоюешь — мухобойкой прихлопнет! Надо размеры прежние возвращать.

— Ну-ка, отведай силушки богатырской! /Разбивает бутыль/

— Фу, это ж духи! Вонища теперь будет...

— Пусть лучше духи. Тугарин ведь не моется. Знаешь, как от него несёт?

— От нас прям не несёт!

— Так от нас хоть русским духом! И сидит тут Тугарин подольше, чем мы.

— Гляди, чего нашёл!

— На молоток похоже...

— Да нет, это ж серьга. Ну, в ушах носить.

— Молоток в ушах носить... Одно слово — басурмане!

— Не понял. Это чего большое такое всё стало? Ты чем меня опоила, ведьма?!

— О, всего-лишь небольшое средство для уменьшения... как это по-русски?... богатырского достоинства.

— Похоже, настало время для тактического отступления.

— Э нет, никуда ты не побежишь!

Тьфу ты, язык сломать можно! Да и слова срамные какие-то... Хорошо хоть картинки есть.

Хм-м... Музыка есть, а музыкантов не видать. В стены их, что ли, замуровали?... Тьфу, бесовские штуки!

— Ух ты! Настоящая царевна! А какого роду-племени будешь?

— Ты, свет очей моих, не из милиции случайно? Может, тебе ещё и грамоты пограничные показать? А может, ты меня обыскать хочешь?

— Лучше не надо...