Бомба

— Мальчики, не желаете продажной любви?

— Я тебе сейчас лицо обглодаю.

— Тебя как, «Федя», зовут?

— Зовут меня Анатолий Васильевич Пестемеев. Я слесарь-инструментальщик… четвертого разряда.

— А чё ты им-то имя не назвал?

— А чё их баловать!? Сами документы потеряли. Пусть ищут.

— Ты не гони на мой желудок. Я в детстве подшипник переварил.

— Он ещё и идиот…

— Толя, что же ты всю нашу работу пожёг?

— Я не нарочно. Эксперимент это был. На предмет рационализаторского предложения.

— А нельзя было хотя бы бухгалтерию со столовой оставить?

— А чё это?

— Сегодня получка должна была быть.

— Я не подумал.

— Не подумал! Теперь думай, как с первым поездом в войска укатить — а то засадють в клетку, как жирафу.

— Джигит, иди сюда!

— Чего?

— Ты маму любишь?

— Маму люблю. И тетю Таню люблю. И Олю Крымову люблю, она у нас на заводе в ОТК работает.

— А деньги любишь?

— Очень.

— Скажи нам, где Гена Бобков есть этот шакал, мы его друзья. Мы за это много денег дадим.

— Ещё немного — и я сойду с ума...

— А я уже сошёл... У меня глаз дёргается...

— А я себе палец пришил...

— А потом?

— А потом все умерли. А я в клинику лёг на анализы. На восемь лет.

— Будешь ты, «Федя», Бомбой…

— Почему Бомбой?

— Потому что вспыльчивый… Ты, Владик, будешь Штык — потому что стройный… А я буду Пуля — потому что в цель!