Пуля

— Как обычно, в «Националь», или в «Эль Гаучо»?

— Сегодня — в военкомат.

Махнув ханки, я решил признаться что Бобков, это я.

— Если бы вы знали моих друзей. Я им денег немало был должен. Хотя они сами нарывались. В руки купюры совали. В лицо кидались.

За деда, чудо-богатыря.

— К гадалке не ходи! Опять пьяный военный, не пущу!

— Этот прапор контуженый в боях за свободу нашей родины. Он герой, а вы его в часть сопроводить не даете.

— Ладно, заноси. Но! В коридор героя не отпускать — у меня ковры.

— Как там, на гражданке? Бабы есть?

— Практически нет, сами удивляемся.

— Как там, на гражданке? Бабы есть?

— Практически нет, сами удивляемся.

С верхней полки пердел проказник прапор, а мы мечтали о подвиге.

Вот взять меня — кем я был? А кем я стал? Мягко говоря, всем! А почему? Да потому что я — русский солдат! А русский солдат никогда не сдаётся. Один хрен, ему терять нечего. Это и есть наша главная военная тайна.

Мне было душно от мира. Мир ко мне симпатий тоже не испытывал. Надо было сделать выбор. В монастырях не давали курить, в тюрьмах — пить, оставалась армия. Армия — прекрасная страна свободы... и от мира, и от себя.

— Что это было?

— Батя был…