Барни Стинсон

— Послушай, я испытываю к тебе некоторые чувства, Барни. Может быть я даже люблю тебя.

— Ааа, так лошадок попредержи, милая!

— Что?

— Мы с тобой очень хорошие друзья, зачем разрушать нашу дружбу? Друзья?

— Друзья!

— Да боже мой, да опять, ты снова меня отмозбила!

— Нет, не правда!

— Нет, отмозбила! Ты маленькая дрянная девчонка!

— Ну ладно, ты прав, я отмозбила тебя.

— Почему ты так боишься дать себе этот шанс?

— Потому что мне страшно, как сильно ты мне нравишься!

— Ой ой ой, это никуда не годится...

— Ты прав, это ошибка!

— Да...

— Нет, я люблю тебя!

— Давай останемся друзьями!

— Хорошо друзья!

— Я люблю тебя!

— Давай поженимся!

— Не бери меня за жабры!

— Ладно, забудь...

Все, кого я знаю, женятся и беременеют. Я же просто становлюсь ещё круче.

Чувак, твоё эго выписывает такие чеки, за которые твоё тело потом не сможет расплатиться!

— Никак не могу перестать пялиться на лицо той девахи.

— Лицо... Так буфера ты ещё не называл.

— Тихо-тихо, успокойтесь, я нашла Дженнет Макентайр, трижды вдову. Видимо, она убивает своих мужей.

— Только не это! Они на шестой минуте свидания, и Тед уже скорее всего признался ей в любви. Нужно ехать к ним!

Любой ваш поступок в жизни никогда не станет легендарным, если рядом с вами не будет ваших друзей.

— Чувак, это древнейшая профессия. Я готов поспорить, что даже у кроманьонцев были пещерные проститутки, что-то вроде «рыба за секс».

— Ну так с такими раскладами получается, что древнейшая профессия — рыбак.

— Крысокан?

— Да!

— Ты хочешь сказать, что крыса и таракан сделали горизонтальное деситилаповое межвидовое ча-ча?!

— Остался один час до конца отсчета, и я влеплю тебе пощечину.

— Я не боюсь.

— Тогда почему у тебя правая щека дергается? Может быть потому, что будущий я влепил пощечину будущему тебе так сильно, что это отдается обратно в настоящее, сотрясая пощечино-временной континуум?

— Пожалуйста, не бей меня!