Артемьев

Через полчаса подошел Санька и доложил, что всё идет как надо и минут через двадцать можно будет перевозить первую партию раненых. Тем более из госпиталя приехал врач и с ним несколько медсестер.

— И среди них есть даже парочка весьма симпатичных.

Я чуть не взорвался.

— Блин, Саня, у тебя жена первая красавица, а ты всё по сторонам головой вертишь. Оно тебе не надоело? Может, остепенишься, вон, и сыну год исполнился?

— Так, командир, я аппетит нагуливаю, а есть-то всё равно дома буду.

... По-моему, заметил Артемьев, — грех заключается в другом — в измене отечеству!

— Я молчу. Дело ваше. Офицерское. Благородное...

Я согласен подставить себя под пули, но только под вражеские. Ждать, когда тебя убьют свои, противно.

— Я уже не думаю, как бы мне хорошо прожить. С некоторых пор я стал больше заботиться — как бы мне хорошо помереть...