Аркадий Макарович Долгорукий

…Самое простое понимается всегда лишь под конец, когда уж перепробовано всё, что мудреней или глупей.

Как могло случиться, что в такое короткое время вышло такое ужасное расстояние!

Ваша мысль, хотя бы и дурная, пока при вас, – всегда глубже, а на словах – смешнее и бесчестнее.

— Ну, cher enfant, не от всякого можно обидеться. Я ценю больше всего в людях остроумие, которое видимо исчезает, а что там Александра Петровна скажет — разве может считаться?

— Как, как вы сказали? — привязался я, — не от всякого можно... именно так! Не всякий стоит, чтобы на него обращать внимание, — превосходное правило! Именно я в нем нуждаюсь. Я это запишу.

Ваша мысль, хотя бы и дурная, пока при вас, – всегда глубже, а на словах – смешнее и бесчестнее.

— Ну, cher enfant, не от всякого можно обидеться. Я ценю больше всего в людях остроумие, которое видимо исчезает, а что там Александра Петровна скажет — разве может считаться?

— Как, как вы сказали? — привязался я, — не от всякого можно... именно так! Не всякий стоит, чтобы на него обращать внимание, — превосходное правило! Именно я в нем нуждаюсь. Я это запишу.

Было то, что всегда бывает: кого больше любишь, того первого и оскорбляешь.

…то, что сам ценишь, очень возможно, не имеет никакой цены на посторонний взгляд.

Общие принципы только в головах, а в жизни одни только частные случаи.

Увы, всё делалось во имя любви, великодушия, чести, а потом оказалось безобразным, нахальным, бесчестным.