Воины, достигшие таких высот, как Мать Кендарат и лучший из её учеников, редко сходятся в поединках. Потому что давно поднялись над суетным выяснением, кто сильнее. Эти люди видели Небо — а Неба хватит на всех.
Волкодав. Право на поединок
Живой, — думалось ему. — Живой. Ну, давай, ещё разок назови меня варваром. Я не обижусь. Потому что ты живой. Ну, давай, съязви, скажи какую-нибудь пакость... Чтобы я знал, что у тебя вправду всё хорошо...
От того, чего боишься, стоит либо по возможности бегать — в чём немного достоинства, да и получается не всегда, — либо набраться смелости и шагнуть навстречу, а там будь что будет.
И почему мы пристальнее вглядываемся в ближних и начинаем по-настоящему ценить их только когда судьба готовится разлучить нас навеки?.. Почему только у последнего края вспоминаем всё недосказанное, спохватываемся о доброте и участии, которых не проявили, пока времени было в достатке?.. А если несчастья всё-таки не происходит, почему мы тут же забываем собственные горячечные обеты и начинаем вести себя совершенно по-прежнему?..
Мысленный разговор требовал ещё большей строгости к себе, чем обычная речь. Недобрую мысль куда легче метнуть в собеседника, чем недоброе слово. Та же разница, что между деревянным и боевым мечом в руках неумехи.
... он еле слышно пробормотал:
— Я вырос слишком далеко от нашего племени. Из меня не получится настоящего воина.
— Из тебя, — сказал Волкодав, — получится то, что ты сам для себя выберешь.
— Так ты, значит, взялся решать, кто достоин жить, а кто недостоин? — спросила Мать Кендарат.
— Я не знаю, — глядя в землю, проговорил Волкодав. — Я знаю только, что они совершили зло. Теперь больше не совершат.
— Но и добра тоже!