... порой стекляшки сверкают куда ярче бриллиантов, ведь им как-то надо доказывать своё право на существование.
Правда
В мире есть два типа людей. Одни, увидев заполненный наполовину стакан, говорят: он наполовину полон. Другие говорят: он наполовину пуст. Но на самом деле, мир принадлежит тем, кто, взглянув на стакан, заявляет: «А что это тут? Извините? Извините? Это мой стакан? Я так не думаю. Мой стакан был полон до краев! И он был гораздо больше!»
Кстати, тот некролог показался мне несколько странным. Обычно в некрологах описывается путь человека до смерти, а не после.
Его писанина была чем-то похожа на поганые сосиски, которыми он торговал: ты знаешь, что они то самое, чем кажутся на первый взгляд, и тем не менее доедаешь до конца, а потом еще и возвращаешься за добавкой.
Он всегда недолюбливал людей, которые «никого не хотели обидеть». Удобная фраза: произнес ее – и обижай кого хочешь.
Все русские не любили себя, потому что инстинктивно становились на точку зрения начальства, а начальство ненавидело их. Всем им надо было найти повод и причину любить себя чуть больше, а для этого годилось что угодно. Сейчас, шествуя за гробом люцинера, они нравились себе больше, чем когда работали или просто жили; да и никто тут не мог просто жить — надо было все время кого-либо преследовать или благословлять, причем лучше бы мертвого, для безопасности.