Океан в конце дороги

Воцарилось молчание, и оно было громче слов.

Взрослые идут нахоженными тропами. Дети разведывают новые. Взрослый довольствуется привычным, он идёт одним и тем же путём сотни, тысячи раз; и, может, ему никогда не придётся свернуть, проползти под кустами рододендрона, найти дырки в заборе.

Вот вы стоите рядом, а вполне может быть, вы бесконечно далеки и друг от друга, и от самой истины.

Мы стареем и превращаемся в своих родителей...

Дома все самые горелые места у тоста ел отец. «Ням-ням! — приговаривал он. — Древесный уголь — полезно для здоровья!» или «Горелый тост! Любимый тост!» и съедал его целиком. Когда я был гораздо старше, он признался, что никогда не любил горелые тосты и ел их, только чтобы не отправлять в мусор — за долю секунды все мое детство стало ложью: как будто один из столпов веры, на которых зиждился мой мир, обратился в прах.

Все выглядят иначе, чем изнутри. И ты. И я.