Дом, в котором...

— Да, — говорю. — В цивилизованных мирах маленькие мальчики дергают девочек, которые им нравятся, за волосы и забрасывают им в сумки дохлых мышей. Не говоря уже о подножках. Так они выражают свою любовь. Это повадки, заимствованные у первобытных предков. Тогда ведь все было просто. Выбрал, полюбовался, приложил костью мамонта по макушке — свадьба, считай, состоялась. Более поздним поколениям было интереснее заглянуть под длинные юбки своих сверстниц, но те тоже были не дуры и носили снизу кружевные панталоны. К тому же вид плачущей девочки, забрызганной грязью, так трогателен и вызывает такую бурю чувств в душе влюбленного! Они так хороши в слезах!

Неужели действительно все? Неужели я сейчас уеду отсюда навсегда? Просто возьму и уеду?

Надо смотреть фактам в лицо. Уметь, не роняя достоинства, склоняться перед обстоятельствами.

Твои мысли пахнут совсем не так, как слова. И это слышно.

И все его победы пахли поражением. Побеждая, он побеждал лишь часть себя, внутри оставаясь прежним.

Я пью облака и замёрзший дождь. Уличную копоть и следы воробьиных лапок. А что пьёшь ты, Арахна?

Он протягивает себя на раскрытой ладони — всего целиком — и вручает тебе, а голую душу не отбросишь прочь, сделав вид что не понял, что тебе дали и зачем. Его сила в этой страшной открытости.

Должность вожака довела его до пределов священного безумия, за гранью которого знакомые люди оборачиваются чужаками.

Страшнее нет, чем быть совестливым.

Вирус агрессии и недовольства летает от человека к человеку, стремительно размножаясь.