Сергей Александрович Есенин

Принимаю — приди и явись,

Все явись, в чем есть боль и отрада...

Мир тебе, отшумевшая жизнь.

Мир тебе, голубая прохлада.

Но не бойся, безумный ветр,

Плюй спокойно листвой по лугам.

Не сотрёт меня кличка «поэт»,

Я и в песнях, как ты, хулиган.

Но и тогда,

Когда во всей планете

Пройдет вражда племен,

Исчезнет ложь и грусть, —

Я буду воспевать

Всем существом в поэте

Шестую часть земли

С названьем кратким «Русь».

Жизнь — обман, но и она порою

украшает радостями ложь.

Совершенно лишняя штука эта душа. С грустью, с испугом, но я уже начинаю учиться говорить себе: застегни, Есенин, свою душу, это так же неприятно, как расстегнутые брюки.

Мне хотелось в мерцании пенистых струй

С алых губ твоих с болью сорвать поцелуй...

Так чего же мне её ревновать.

Так чего же мне болеть такому.

Наша жизнь — простыня да кровать.

Наша жизнь — поцелуй да в омут.

Тут о «нравится» говорить не приходится, а приходится натягивать свои подлинней голенища да забродить в их пруд поглубже и мутить, мутить, до тех пор, пока они, как рыбы, не высунут свои носы и не разглядят тебя, что это — ты.

Если б не было ада и рая,

Их бы выдумал сам человек.

Нефть на воде —

Как одеяло перса,

И вечер по небу

Рассыпал звездный куль.

Но я готов поклясться

Чистым сердцем,

Что фонари прекрасней звезд в Баку.