Самуил Яковлевич Маршак

Как вежлив ты в покое и тепле,

Но будешь ли таким во время давки

На поврежденном бурей корабле

Или в толпе у керосинной лавки?

Я не молод, — по портрету ж

Я сошел бы за юнца.

Вот пример, как может ретушь

Изменять черты лица.

Сегодня старый ясень сам не свой, -

Как будто страшный сон его тревожит.

Ветвями машет, шевелит листвой,

А почему, — никто сказать не может.

И листья легкие в раздоре меж собой,

И ветви гнутые скрипят, друг с другом споря.

Шумящий ясень чувствует прибой

Воздушного невидимого моря.

Мы знаем: время растяжимо.

Оно зависит от того,

Какого рода содержимым

Вы наполняете его.

Бывают у него застои,

А иногда оно течёт

Ненагружённое, пустое,

Часов и дней напрасный счёт.

Пусть равномерны промежутки,

Что разделяют наши сутки,

Но, положив их на весы,

Находим долгие минутки

И очень краткие часы.

Был этот мир глубокой тьмой окутан.

Да будет свет! И вот явился Ньютон. (Эпиграмма XVIII века)

Но сатана недолго ждал реванша.

Пришел Эйнштейн — и стало всё, как раньше. (Эпиграмма XX века)

Так много звезд теснится в раме

Меж переплетами окна.

Они сверкают вечерами,

Как золотые письмена.

В оконном тесном полукруге,

Припоминая, узнаешь

Многоугольники и дуги -

Вселенной огненный чертеж.

В редакции меня просят написать маленькое стихотворение, очевидно, чтобы отнять у меня меньше времени. Как будто часовщику легче сделать маленькие часики, чем большие...

Хорошо, что с чужим языком ты знаком,

Но не будь во вражде со своим языком.

Старик Шекспир не сразу стал Шекспиром,

Не сразу он из ряда вышел вон.

Века прошли, пока он целым миром

Был в звание Шекспира возведен.

Он долго в лоб стучал перстом,

Забыв названье тома.

Но для чего стучаться в дом,

Где никого нет дома?