Марина Ивановна Цветаева

Меня нужно любить совершенно необыкновенно, чтобы я поверила.

Уж если кораллы на шее —

Нагрузка, так что же — страна?

Тишаю, дичаю, волчею,

Как мне все — равны, всем — равна.

И если в сердечной пустыне,

Пустынной до краю очей,

Чего-нибудь жалко — так сына, —

Волчонка — ещё поволчей!

Мне так жалко, что всё это только слова — любовь — я так не могу, я бы хотела настоящего костра, на котором бы меня сожгли.

Через мостик склонясь над водою,

Он шепнул (то последний был бред!)

— «Вот она мне кивает оттуда!»

Тихо плыл, озаренный звездою,

По поверхности пруда

Темно-синий берет.

Этот мальчик пришел, как из грезы,

В мир холодный и горестный наш.

Часто ночью красавица внемлет,

Как трепещут листвою березы

Над могилой, где дремлет

Ее маленький паж.

Я знаю, что я вам необходима, иначе не были бы мне необходимы — Вы.

В изящном узеньком конверте

Нашли её «прости»: «Всегда

Любовь и грусть — сильнее смерти».

Сильнее смерти… Да, о да!..

Ясно одно: когда я работаю, мне не хватает дня, когда я не работаю, мне каждая минута лишняя.

А так как вся моя цель: затравить день, как дикого зверя — ясно одно: надо работать.

Твои… черты,

Запечатленные Кануном.

Я буду стариться, а ты

Останешься таким же юным.

Твои… черты,

Обточенные ветром знойным.

Я буду горбиться, а ты

Останешься таким же стройным.

Волос полуденная тень,

Склоненная к моим сединам…

Ровесник мой год в год, день в день,

Мне постепенно станешь сыном…

Нам вместе было тридцать шесть,

Прелестная мы были пара…

И — радугой — благая весть: —

Не буду старой!

Аббаты, свершая полночный дозор,

Сказали: «Закрой свою дверь

Безумной колдунье, чьи взоры позор.

Колдунья лукава, как зверь!»

— Быть может и правда, но темен мой взор,

Я тайна, а тайному верь!