Игорь Миронович Губерман

Себя не смешивая с прочими,

кто по шоссе летел, спеша,

свой век прошел я по обочине,

прозрачным воздухом дыша.

Напрасно мы стучимся лбом о стену,

пытаясь осветить свои потёмки;

в безумии режимов есть система,

которую увидят лишь потомки.

Зря, когда мы близких судим,

Суд безжалостен и лих,

Надо жить, прощая людям,

Наше мнение о них.

Вновь закат разметался пожаром —

Это ангел на Божьем дворе

Жжет охапку дневных наших жалоб.

А ночные он жжет на заре.

Евреев, от обычных до великих,

Люблю не дрессированных, а диких.

Красоток я любил не очень,

И не по скудности деньжат:

Красоток даже среди ночи

Волнует, как они лежат.

В горячем споре равно жалко

и дурака, и мудреца,

поскольку истина как палка —

всегда имеет два конца.

Завел семью. Родились дети.

Скитаюсь в поисках монет.

Без женщин жить нельзя на свете,

А с ними – вовсе жизни нет.

Звоните поздней ночью мне, друзья,

не бойтесь помешать и разбудить;

кошмарно близок час, когда нельзя

и некуда нам будет позвонить.

Нам глубь веков уже видна

неразличимою детально,

и лишь историку дана

возможность врать документально.