Хорхе Луис Борхес

Кто запретит мне грезить, что однажды

Я вникну в суть вещей и нанесу

Рукою знаки, как гроза росу,

Которая избавит дол от жажды?

Каждое слово было подобно раскопанному нами талисману… Мы словно пьянели.

Резная кость, светильники, пергамент,

Луна, созвездья, инструменты, розы,

Ноль, девять цифр и их метаморфозы

И выверенный Дюрера орнамент...

Есть всё! Есть все! Но это будет ложью.

Осталось только ты, моё злосчастье,

Слепое и безмерное, как счастье.

Каждое слово было подобно раскопанному нами талисману… Мы словно пьянели.

Резная кость, светильники, пергамент,

Луна, созвездья, инструменты, розы,

Ноль, девять цифр и их метаморфозы

И выверенный Дюрера орнамент...

Есть всё! Есть все! Но это будет ложью.

Осталось только ты, моё злосчастье,

Слепое и безмерное, как счастье.

И прянул свет! Кружась в сознанье спящем,

Обрывки снов к былому сну восходят,

И вещи неминуемо находят

Свои места в постылом настоящем.

Я должен притворяться, что есть и другие.

Но это ложь.

Есть только ты.

Всё существующее — сон; всё, что не сон — не существует.

Мы судим других по поступкам, а хотим, чтобы нас судили по возможностям.

Кто-то гордится каждой написанной книгой, а я — прочитанной.