Ты лучше никого не тронь,
угомонись, постой в сторонке:
сам по себе горит огонь
и ветер кружится в воронке.
Ты лучше никого не тронь,
угомонись, постой в сторонке:
сам по себе горит огонь
и ветер кружится в воронке.
Откроем форточку и слышим:
кошачий лай, собачий визг -
мы, представляешь, этим дышим,
а вот проехал грузовик.
Поменялась местами Россия с Америкой -
такая история на грани с истерикой:
фанерные домики, фастфуды, автомобили,
осень в голливудском каком-то стиле.
Вместо райцентров — уездные тауны,
пивнушки и бани — салуны да сауны.
Симметрично Америка — та ещё клуша -
вместо коттеджей — избы на ножках Буша,
и хотя райсовет зовут пока мэрией,
а степи вокруг величают прерией,
Мэри вздохнёт на плече у Билла:
осень какая в этом году наступила!
я слово забыла, ты говорил...
Болдинская — напоминает Билл.
Здесь, в общем, не на что и посмотреть,
ну так себе — город и город,
не скажешь: увидеть и умереть,
ну речкой он на двое вспорот.
Пока ты там бродишь в столицах своих
по всяким культурным пространствам,
здесь, даже до Кирова катится чих
емелькою на атаманство.
Ни с чем не хотел мириться,
Всё мерил меркой своей,
Потом перестал и злиться -
Спокойнее стал и мудрей.
Может рядом море плещет,
или дождик за окном,
или девушка щебечет -
не тревожься ни о ком.
Во всём, видать, погода виновата -
февраль в обнимку с ноябрём:
хотелось встать с пикетом у Сената
и обозвать кого-нибудь ворьём.
Сама собой и жизнь прошла,
как расторопная хозяйка -
с утра до вечера дела,
и ты ей лучше не мешай-ка.
Она сама всё приберёт,
одна управится прекрасно,
она всё знает наперёд,
да и с тобой всё ясно.