Борис Юлианович Поплавский

Закат оставил наигравшись стекла,

И стало вдруг заметно холодней.

Душа в приюте для глухонемых

Воспитывалась, но порок излечен;

Она идёт прощаясь с каждым встречным

Среди больничных корпусов прямых.

Сурово к незнакомому ребёнку

Мать повернула чёрные глаза

Когда усевшись на углу на конку

Они поехали с вещами на вокзал;

И сколько раз она с тех пор хотела

Вновь онеметь или оглохнуть вновь,

Когда стрела смертельная летела

Ей слишком хорошо понятных слов.

Или хотя бы поступить на службу

В сей вышеупомянутый приют,

Чтоб слов не слышать непристойных дружбы

И слов любви столь говорливой тут.

На острове не двигались дома,

И холод плыл торжественно над валом.

Была зима. Неверящий Фома

Персты держал в её закате алом.

Отпустите чудо.

Не мучайте его пониманием.

Почему боль не проходит?

Потому что проходит вовнутрь.

Где спит статуя с электрическим черным лицом

На страже анемоны и солнечных рыб

Там боли нечего делать.

Не жить и сохраняться, а сгорать и исчезать, прекрасно пламенея, озаряя своим исчезновением золотое небо.