Астрид Линдгрен

Прежде всего я хочу быть с моими детьми. Затем — с моими друзьями. А ещё я хочу быть с собой. Целиком и полностью. Человек мало и ненадёжно защищён от ударов судьбы, если не научился оставаться один. Это едва ли не самое главное в жизни.

Всё — суета сует и погоня за ветром. Все мы одинаковы, все были когда-то славными ребятишками, ребятишки выросли и умрут. И что с того, что тебя перевели на пятьдесят языков?..

Я знала, чего хочу и чего не хочу. Ребёнка я хотела, его отца — нет.

О! Сегодня началась война. Никто не хотел этому верить. Вчера после обеда мы сидели с Эльсой Гулландер в Васа-парке, и дети играли и бегали вокруг нас, а мы от всей души ругали Гитлера и пришли к выводу, что войны наверняка не будет — и вот, сегодня! Немцы бомбили утром многие польские города и вторглись в Польшу с разных сторон. Я до последнего пыталась не делать запасов, но сегодня купила немного какао, немного чая, немного мыла и кое-что ещё. Ужасная тревога охватила всех и вся. Радио целый день периодически передаёт новости. Призваны многие военнообязанные. Запрещена езда на легковых машинах. Боже, помоги нашей бедной планете, поражённой безумием!

Просто загадка, как люди умудряются жить в браке. Жениться, по моему мнению, надо очень рано, а с другой стороны, есть же дураки, которые женятся раз, другой, третий даже в более зрелом возрасте. Одно только знаю… нет такого мужчины на свете, который мог бы прельстить меня новым браком. Возможность быть одной — это просто невероятное счастье: заниматься собой, иметь своё мнение, самостоятельно действовать, самой решать, самой устраивать свою жизнь, спать, думать, оооо!

«Я нашла клочок бумаги, вложенный в письмо… мне было примерно столько же лет, сколько тебе, когда я это написала: Life is not so rotten as it seems. Но, как и ты, я думала, что жизнь паршива. В свои 19–20 лет я постоянно хотела расстаться с жизнью и жила с одной девушкой, которая хотела этого ещё больше. Но позже мало-помалу начала приспосабливаться, и жизнь стала довольно приятной. А теперь, в моем нынешнем преклонном возрасте, я считаю, что радоваться довольно трудно, учитывая, что мир таков, каков он есть, и то, что я более не молода, служит мне утешением. Боже, как это бодрит. Внезапно обнаружила я. Прости! Пока, Сара. Life is not so rotten as it seems».

Оставьте детей в покое, но будьте в пределах досягаемости на случай, если понадобитесь.

Если мне удалось сделать светлее хоть чьё-нибудь мрачное детство, то я довольна.

Самое страшное — это когда ребёнок не умеет играть. Такой ребёнок похож на маленького скучного старичка, из которого со временем вырастает взрослый старец, лишённый, однако, основного преимущества старости — мудрости, ведь ей неоткуда взяться, когда в человеке не развиты фантазия и благородство, а значит, нет ни смелых идей, ни глубоких мыслей, ни чувств.

Вы можете поместить в книгу истории, которые понравятся только детям. Можно также поместить туда истории, которые полюбят и дети, и взрослые. Однако никогда не следует помещать в детскую книгу что-то, что будет понятно только взрослым, ведь это крайне невежливо по отношению к ребенку, который будет ее читать.