Башня Rowan

У моего безумья тонкие персты,

Полупрозрачные под кожей золотистой.

Они взмывают ввысь и жестом пианиста

Моё безумие вонзается в меня.

Город полон озябших людей,

За ними протекают вереницы смертей,

Их много, за каждым из людей своя...

За месивом дождей, фонарей, кутерьмы,

Холодное дыханье наступающей зимы,

И где-то в сыром тумане потерялась я...

Это будет война без пpавил,

без начала и бесконечная.

Это будет та еще полночь,

смеpч, не тpонувший сонных листов.

Кто бы этим балом ни пpавил —

он состоялся, сего довольно.

Hичего не сделаешь, милый,

здесь такое зовут «любовь».

И не бойся, и не плачь, я ненадолго умру.

Ибо дух мой много старше, чем сознанье и плоть.

Я — сиреневое пламя, я — струна на ветру.

Я — Господень скоморох, и меня любит Господь.

Шёл ***ец по городу, по корявой улице

В туфельках и гольфиках, с плюшевой игрушкою.

Шёл ***ец по городу, звали его Катенька..

Нёс мешок истерики и социопатии….

И если вдруг на рассвете постучатся к вам кроты

Или бешеные волки или голодные глисты,

Или чёрная холера, или красная чума,

Или триста тонн живого говорящего дерьма -

Считай что дёшево отделался, продолжай-ка спать,

Покуда злобный Сатана не удосужился прислать…

Маленькую девочку с тягою к Танатосу.

Маленькую девочку с тягою к Танатосу.

Маленькую девочку с тягою к Танатосу.

Не моложе она, не прекрасней она,

Та, к которой консорта всем сердцем влечет,

Но она, к сожаленью, чужая жена,

А чужую жену медом вымазал черт.