И не бойся, и не плачь, я ненадолго умру.
Ибо дух мой много старше, чем сознанье и плоть.
Я — сиреневое пламя, я — струна на ветру.
Я — Господень скоморох, и меня любит Господь.
И не бойся, и не плачь, я ненадолго умру.
Ибо дух мой много старше, чем сознанье и плоть.
Я — сиреневое пламя, я — струна на ветру.
Я — Господень скоморох, и меня любит Господь.
Шёл ***ец по городу, по корявой улице
В туфельках и гольфиках, с плюшевой игрушкою.
Шёл ***ец по городу, звали его Катенька..
Нёс мешок истерики и социопатии….
И если вдруг на рассвете постучатся к вам кроты
Или бешеные волки или голодные глисты,
Или чёрная холера, или красная чума,
Или триста тонн живого говорящего дерьма -
Считай что дёшево отделался, продолжай-ка спать,
Покуда злобный Сатана не удосужился прислать…
Маленькую девочку с тягою к Танатосу.
Маленькую девочку с тягою к Танатосу.
Маленькую девочку с тягою к Танатосу.
Это будет война без пpавил,
без начала и бесконечная.
Это будет та еще полночь,
смеpч, не тpонувший сонных листов.
Кто бы этим балом ни пpавил —
он состоялся, сего довольно.
Hичего не сделаешь, милый,
здесь такое зовут «любовь».
Город полон озябших людей,
За ними протекают вереницы смертей,
Их много, за каждым из людей своя...
За месивом дождей, фонарей, кутерьмы,
Холодное дыханье наступающей зимы,
И где-то в сыром тумане потерялась я...
У моего безумья тонкие персты,
Полупрозрачные под кожей золотистой.
Они взмывают ввысь и жестом пианиста
Моё безумие вонзается в меня.