— Он что, правда мудак последний?
— Я бы иначе охарактеризовал его.
— И что бы ты сказал?
— Ну, наверное, так... У него нет чувства юмора, и фамилия у него Чигур.
— Он что, правда мудак последний?
— Я бы иначе охарактеризовал его.
— И что бы ты сказал?
— Ну, наверное, так... У него нет чувства юмора, и фамилия у него Чигур.
— Береги себя, дорогой!
— Берегу.
— Не погибни!
— Не дождутся.
— Не убей кого-нибудь!
— Ну если так хочешь…
Теряя время на попытки вернуть то, что у тебя отняли, рискуешь потерять ещё больше. Рано или поздно накладываешь жгут на эту рану.
Я стал шерифом этого округа в 25 лет. И уж сам почти не верю, но у меня и дед за закон стоял и отец тоже… Мы с ним в одно время оба были шерифами, только он в Плано, а я здесь. Думаю, очень он этим гордился. А уж я и подавно. В прежние времена иные шерифы и оружия с собой не брали, нынче кому и не скажи, никто не поверит. Джим Карбора, например, пушку не таскал, Джим – младший который. А Гастон Бойкинс в округе Команчо безоружным ходил. Всегда я любил слушать истории о стариках. Никогда не упускал такого случая. Хочешь, не хочешь, а начинаешь себя с ними сравнивать. Хочешь, не хочешь, а подумываешь, как бы они жили в наше время. Сейчас беспредел такой, что не разберёшь, откуда что взялось. Не то чтобы я боялся кого… Я знал — на этом месте надо всегда быть готовым к смерти, но… не хочу я рисковать своей жизнью, пытаясь перебороть то, чего не понимаю… Так недолго и душу замарать… Махнуть рукой и сказать: «И чёрт с вами… играть, так по вашим законам…»
— Передай маме, что я ее люблю.
— Но твоя мама умерла.
— ... тогда я ей сам передам, когда встретимся.
— Вы знаете, я посчитал с улицы, сколько тут этажей.
— И?
— Один сперли.
— Разберемся.
— А что делать с троицей убитых мексиканцев в отеле?
— Ничего, они умерли естественной смертью.
— Это как, шериф?
— Естественной для их ремесла.