Любовь и голуби

— Однако... потоп щас будет.

— А ты из меня сколько крови выпил?! Я ж спокойные дни на пальцах могу посчитать!

— Да все вы на одну колодку, дядя Митя!

— Что-то вы! Все взъерепенились, я погляжу!

— А пьёте вы сколько, дядя Митя?! [все орут на дядю Митю]

— Он у вагона стоял... Бревно! С вагона соскользнуло... кувырк на землю... Одним концом... Ваську по голове. Шибануло вашего отца, Людка!... Все, всё… Всё. Теперь так и останется...

— Что останется?

— Что-что? Косоглазие!

— Так он живой?

— Ты чё каркаешь, дура? Конечно живой! А вы что подумали?!

Завтра привезут. Вообще три дня держать положено... но в морге нет местов.

Хрясь! И всё, что болело — в мусорное ведро.

Это откудова это к нам такого красивого дяденьку замело? Иль чё забыл, сказать пришёл? Ой, гляньте-ка, в глаза не смотрит — наверно, двойку получил!

―Вообще-то, знаете, у нас текучки нет.

―А у нас текучка. Ох, кака страшна у нас текучка.

— Ну, не пил, не пил я! Хых! Хотя повод есть. Во! [достаёт и листает отрывной настенный календарь] День взятия Бастилии... впустую прошел! Восемьдесят лет со дня рождения... Ух, ты! А ей уж восемьдесят?! [принюхивается]

— Василий, а это вы чем руки-то моете? [достаёт из куба разбитую бутылку вина] Паразит!

— Ну, Санька... Это я тебе... Никогда... Ничего, ничего, врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»...

— Хлеб да соль!

— Садись пообедай с нами, дядя Митя.

— Можно.

— [Лёнька за дверью] Здрасти, баба Шур! До свидания, баба Шур!

— Ой, дядя Мить, да спрячь ты её! Вот... в этот... А... Ага! Там не найдёт.

— О! Он уж закусывает! Ну как же! Я говорю: закусываешь уже?!

— О, Саня пришла!

— Ой, Саня пришла! Я тебя еще у магазина заприметила, я ему: Митя, Митя, а он ухом не ведет! И почесал, и почесал!

— Что говоришь? Шо-то я... слышать плохо стал. Ну-ка, скажи что-нибудь.

— А чё сказать-то? Здорово, дядя Мить.

— Не слышу! Надо это... аппарат! К ушнюку идти, аппарат ставить.

Здрасте, баб Шур, до свиданья, баб Шур.