ДМБ

Талалаев! Ты здесь прекращай всякие испытания… Свинёнок твой мутантом оказался. Глаз мне подбил и кортик отобрал!

— Что, солдат, ссымся?

— Так точно, ссусь!

— Это, солдат, не беда. Такая сегодня экологическая обстановка. Все ссутся. Я ссусь. Даже главком пысается, бывает. Но по ситуации. Что же нам из-за этого, последний долг родине не отдавать? Твой позорный недуг мы в подвиг определим. Пошлем в десантники. Там ты ещё и сраться начнешь.

Махнув ханки, я решил признаться что Бобков, это я.

— Если бы вы знали моих друзей. Я им денег немало был должен. Хотя они сами нарывались. В руки купюры совали. В лицо кидались.

— Солдаты! Вы знаете, что я вам могу сказать, и я знаю, что вы мне можете ответить. Короче, служите!

[Генерал раздал всем автоматы. А кому не хватило — сапёрные лопатки. На присягу.]

— Давай Беркут, не менжуйся! Служи!

Для хорошего человека армия — мать родная... а для плохого — теща!

— Военный, а нам оружие дадут?

— Триста тридцать пять…

За деда, чудо-богатыря.

— Пришивайте подворотничок к воротничку.

— А мы не умеем.

— Никто не умеет… Дело не в умении, не в желании, и вообще ни в чём. Дело в самом пришивании подворотничка.

— Тебя как, «Федя», зовут?

— Зовут меня Анатолий Васильевич Пестемеев. Я слесарь-инструментальщик… четвертого разряда.

— А чё ты им-то имя не назвал?

— А чё их баловать!? Сами документы потеряли. Пусть ищут.

— К гадалке не ходи! Опять пьяный военный, не пущу!

— Этот прапор контуженый в боях за свободу нашей родины. Он герой, а вы его в часть сопроводить не даете.

— Ладно, заноси. Но! В коридор героя не отпускать — у меня ковры.